<= С улиц города
Честер не шел, он плелся, еле перебирая ногами. С ним такое уже бывало: года три назад, когда мужчина в первом попавшемся баре с горя нажрался как последняя свинья. Дело в том, что тогда адепта Ареса бросила девушка… Да, и такое бывало с этим героическим Хранителем! Он ее любил до безумия, едва ли не жениться собирался, а она в один прекрасный мартовский вечер выписала ему веселый посыл нахуй. Обидно было пиздец как. И больно. Этакое паршивое состояние обреченности, досады и злости на самого себя. Чем он умудрился так провиниться, что его вещи были обнаружены на лестничной площадке? Да что он вообще делал не так? Вроде все шло своим чередом: они встречались едва ли не полтора года, она улыбалась при виде его, он, в свою очередь, иногда покупал ей цветы… Ну, как иногда. На восьмое марта и на день рождения. И еще один раз, когда она совсем что-то грустная была. Да, он нередко задерживался на работе. А что делать? Жратву за спасибо не дадут. Тем более, у Честера была такая работа, что на жопе ровно не приходилось сидеть: хочешь заработать как можно больше денег – рви жопу на британский флаг. В какой-то момент адепт Ареса даже собрался свою небольшую фирму открывать по починке механики, но руки так и не дошли: Честер решил купить себе новую машину. Ну, как новую. С рук, естественно, ибо больших сумм у Хранителя никогда не водилось. Только наследство в виде дома, которое досталось от родителей. Нет, они оставили ему достаточное количество денег на проживание. Но эти деньги Беннингтон спустил в первые же восемь лет сиротства. А потом стал работать, работать и еще раз работать. И даже умудрился как-то образование получить… Так что же девушке не нравилось в Честере? Почему она его бросило? Осознание причины пришло совсем недавно: надо было, мать вашу, хоть изредка появляться дома и делать ей знаки внимания. Честер же воспринимал ее как должное. И в один прекрасный мартовский вечер, он обнаружил свои вещи на лестничной площадке. Так и нажрался, чего уж там. А из бара Хранитель твердо решил вернуться сам – без такси и прочей посторонней помощи. И вот, еле живой и в жопу пьяный, он перебирал ногами, ругался и поносил весь мир за его долбоебизм, но все же упрямо шел вперед. Не соображая, что происходит. На совершенном автопилоте. Так было и сейчас. Единственное… Честер не был пьян. Он был обессилен. Пиздец как он был обессилен! Так обессилен, что, кажется, еще метров двести, и Чес бы не то, что упал… Он бы сдох. Вот так просто, без лишних лирических отступлений. Но понимая, что падать и подыхать ему нельзя, адепт Ареса как-то умудрялся идти вперед. Он знал, что Эгейнсту без него не выбраться из этой задницы. Он знал, что группировка просто развалится, если он здесь и сейчас позволит себе дать слабину. Кестлер всех перебьет или новый лидер сломает всю систему – неважно. Важно то, что Честер может упасть только тогда, когда они дойдут до пункта назначения. Главное, чтобы их сперва не потащили к Царю на фейс контроль, а сразу запихнули за решетку. А остальное – будет.
Кажется, на какое-то время адепт Ареса все-таки вырубился, ибо мужчина не помнил, как добрался до места будущего заключения. Но лохматая голова, быстро поняв, что можно расслабиться мгновенное скомандовала тему: «Отдыхай!». И Честер полетел физиономией бороздить просторы так называемой древнегреческой камеры. Кажется, он провалялся без сознания час, а быть может, и два. Итог один – вскоре Хранитель открыл глаза и даже сумел приподняться на локтях, чтобы оглядеться. Обычный подвал из сырой земли. В углу то и дело копошатся крысы – прекрасно. Как его-то умудрились не сожрать голодные животные? Ах, ну да, кроме него здесь сидят еще Рузвельт и Саня, которые, видимо, и отпугнули мерзких грызунов от вырубившегося Хранителя.
- Я смогу нам помочь, - прохрипел мужчина, переворачиваясь на спину и утыкаясь взглядом карих глаз в потолок, - но на данный момент от меня толку мало. Я – Хранитель Ареса, и для того, чтобы прийти в себя – мне нужна человеческая кровь. Решайте, кто из вас двоих будет меня поить. А лучше сразу оба, так как и вам меньше проблем, и мне больше сил. Да, и мне сейчас не прокусить ни ваши запястья, ни ваши шеи. Так что сами себя режьте, - и с этими словами брюнет выдохнул и прикрыл глаза. Больше от него ничего не зависело. Теперь все зависело от этих двоих.