Maria Vasilikioti

…В целом вряд ли кто-то мог бы сказать, что Мария Василикиоти – капризная самодурка, обычно собеседники отмечали как раз её здравомыслие и легкий, незлобливый нрав, сдобренный хорошей порцией ироничности. Но бывали моменты, когда девушку вывести из себя получалось легче легкого, и тогда держись: колкости её языка позавидовали бы морские ежи, а если силу гнева и ярости преобразовать в электричество – шарахнуло бы так, что на Олимпе бы подпрыгнули. И, увы, к счастью или к несчастью, но Кианохет Мелас умудрился «наступить на мину» тем, что вместо простого ответа на прямой вопрос, начал велеречиво разглагольствовать о том, что Марии и без того было известно, причем с покровительственно - напоминательной ноткой, которая Марию всегда бесила просто до остервенения. «Да еще и Мариной меня назвал, вот засранец!»

Девушка еще на берегу сориентировалась на местности: как всякий приличный лоцман, оказавшийся в наработанном годами, известном до мелочей секторе пространства, вычислила свое географическое местонахождение вплоть до точного определения широты и долготы, благо, карты знала чуть ли не наизусть.  Потому фактически всё, что ей нужно было у Меласа узнать – временной промежуток, в который они провалились. Видел ли он других "игроков". И настоящую причину, по которой их тут собрали, потому как в проведение Олимпиады «с выездом в поле» верилось как-то с трудом. Единственно, почему Мария не упомянула о географических координатах – не слишком доверяла спутнице Мелоса, только и всего. Однако то, что этот самовлюбленный дурень начал ей, лоцману, читать лекцию о том, что они «где-то в Древней Греции», и предлагать экскурсии по Акрополю,  реально вывело её из себя. Она встала, и, сложив на груди руки, посмотрела на Меласа долгим изучающим взглядом:

- А судя по моим скудным данным, - язвительно сказала она. – Здесь и сейчас 37 градусов 58 минут 00 секунд северной широты и 23 градуса 38 минут 00 секунд восточной долготы. Это,  - она ткнула пальцем в сторону бухты, – фалерская бухта залива Сароникос. Там. – Мария показала на восток. – Горный массив Пендели-Парнита и река Кфисос. Соответственно, те деревянные мостки на берегу – зародыш Пирея, а ты елозишь задницей по будущей «Акти Миаули», где-то в районе конторы греческого филиала «Ллойда».  У тебя там, кстати, ничего не застраховано?

Мария сменила диспозицию рук со сложенных на груди до упертых в бока, и продолжила «избиение младенцев», все больше взяриваясь, так что в глазах уже поплыли грозовые облака – предвестники большого шторма, и внутри девушки, и, возможно, снаружи:

- Да простят задрипанного лоцмана твои честь и великолепие, но единственно, что мне от тебя надо было – ориентация во времени и в количестве прибывших «пассажиров», если это тебе, конечно, известно. Мне некогда заниматься дребеденью типа ловли рыбки резинкой от трусов и прогулок по холму Ликавит – мне надо вернуться назад. Не знаю уж, из каких моментов жизни вас выдернуло сюда, но когда Гиппи меня похитил, у меня в заливе тонуло судно. В пятибалльный шторм невинные люди барахтались в воде, были тяжелораненые.… Я могла им помочь! А вместо этого я что, должна буду голожопой скакать через барьеры?! Хрена лысого!

В ярости Мария ткнула в небо смачную фигу. И снова посмотрела на Меласа.

- К тому же, я очень сомневаюсь, чтобы нас сюда занесло для Игр, как таковых. И среди Хранителей, и среди Носителей полно женщин, а в древней Греции к участию в олимпиадах допускались только мужчины, да и то – граждане Греции, прожившие в стране не меньше года. И ты бы вспомнил об этом сам, если бы перестал релаксировать на собственный пупок. Значит – очередное испытание и поиск пути назад, не больше! А я сейчас поставила бы тысячу драхм против твоей гнутой фибулы, что единственный беспокоящий тебя момент – это кража несчастного одра, которого ты именуешь лошадью. А так же получившийся из-за этого лепок грязи на идеальной судейской мантии. О, Амфитрита, мать моря, нет у тебя Зевсовых молний, так хоть кувшином из-под молока его тресни по башке, чтоб мозги на место встали! Или Посейдона тресни, а он уже со своим Хранителем сам разберется…

…Гнев и злость надо было куда-то девать, но не спутников колотить же? Мария нашла выход: подошла к деревцу толщиной в две руки и шарахнула кулаком по стволу так, что никакого топора не понадобилось - деревце как перерубило, и, шелестя кроной, верхняя его часть упала к её ногам. Мария одной рукой подтащила обрубок к Меласу и бросила его возле парочки:

- Хлеб и мясо, ваша честь, безусловно, хорошо, да вот только стыдно барышню кормить сухарями, когда в распоряжении Хранителя Посейдона целое Эгейское море! Ну, если ты такой «экономный», я позволю себе разориться… Серена, будь любезна, подай-ка мне ту котомку, что возле вас валяется!

Когда Серена, у которой от сдерживаемого смеха подрагивали губы, протянула ей сумку, Мария начала в ней интенсивно рыться и вытряхивать наружу содержимое:

- Крошки хлеба… Изюминка… Мясной огрызок.… Да мы – Крезы!

Прекратив бесполезное копошение, Мария просто взяла суму за уголки дна и интенсивно встряхнула, так, что крошки, пыль и всякая мусорная мелочь полетели прямиком в до этого момента невозмутимую физиономию Меласа, заставив его зажмуриться.

- Как я понимаю, ваша восхитительность, - ухмыльнулась Мария. – Ты не только не подумал наловить чего-нибудь  на ужин, но и до сих пор не обнаружил источника доходов в этом захолустье, не так ли?

Дождавшись утвердительного кивка, она фыркнула:

- Вот именно. Мужчины удивительный народ: планируют свидание и покупают новый костюм, забывая переодеть носки. Там, - палец снова устремился в сторону бухты. – И холодильник, и кошелек. С вас – хороший костер. На ужин будут запеченные омары по-черноморски.

Наклонившись к Меласу, Мария взяла у него из рук флакончик с маслом, капнула одну каплю в костер и произнесла: "Σε Ἀμφιτρίτη αφιερώνω αυτό!". Масло фыркнуло и легкий ароматный дымок ушел в небо... Девушка полизала рассаженную об дерево костяшку на левой руке, показала Меласу язык, кинула флакончик ему обратно в руки  и пошла на берег, помахивая котомкой.  Где-то в районе причалов она засекла стайку жирненьких креветок-переростков. Вкусно будет, да...

Kianohet Melas

Мелас без каких либо эмоций посмотрел на свою старую знакомую. В практической психологии такое взвинченное состояние часто называли шоком. Ему, конечно, не понравилось, как с ним обходятся, но что уж тут поделать - шокированные девушки, они такие. Кричать в ответ и топать ногами? Не его стиль. А что же тогда его стиль? Если высказывания Марии можно тривиально окрестить шквалом, то его ответы обычно заключаются в быстрых и точных уколах, после которых в судебном заседании не раз и не два обрушивались вавилонские башни защиты и обвинения. В жизни он пользовался тем же приёмом, но иногда даже с большим успехом чем в работе.
- Простите, что моя задача - не определение координатов, которые в нынешней ситуации ровным счётом никому не помогут. Мою задницу, которая видите ли елозит, попрошу не трогать ни руками, ни словами, ни взглядами и даже мыслями филейного места лучше не касаться, ибо оно очень ранимо к критике. Вяло отмахнулся парень, проведя второй рукой по огню, который плясал на ветках, собранных здесь Кианохетом. Его порой раздражало подобное поведение, но и с ним он готов был мириться, если оно не особо затрагивало окружающее пространство. Ураган хорош, когда бушует в строго отведённых для этого пространствах, тогда он прекрасен, в остальое же время он несёт бедствия и разрушения.
- Да, боги передо мной лично отчитываются, сколько и куда они забрасывают хранителей. Не хочешь наслаждаться ситуацией - пожалуйста, нервничай и скачи тут, метая воображаемые молнии в сторону богов - им всё равно. Олимпийцы плевать хотели на невинных людей, которых ты могла спасти... Но, утешу тебя, скорее всего мы вернёмся в одно место и в одно время, из которого нас выдернули... Время не любит, когда его перемешивают, как сок с водкой в стакане. Посмотрев, или вернее сказать, попытавшись посмотреть бушующей девушке в глаза, парень скорчил мину по типу "Ты чего паникуешь? Тебе больше заняться нечем?".
- Олимпийские игры в нашем случае - это не метание дисков на дальность, потому твои тривиальные познания в данном аспекте совершенно невозможно назвать истиными, да и к самой истине они практически отношения не имеют. Разве что название похоже... Но если нас забросили на несколько тысячилетий в прошлое, то да, конечно чтоб просто проверить на прочность. Богам заняться-то больше нечем, только и знают как проворачивать чудовищные махинации со временем, чтоб посмотреть на что мы способны. Без особого страха или уважения, а как к какой-то мелочи, Киано отнёсся к сломанному дереву. Для него это был всего лишь вандализм и уничтожение окружающей природы. Куда уж говорить, что свежая древесина влажная и для костра практически не пригодна. Уж и совсем стоит умолчать о том, что сушить дерево, а потом пускать в костёр - не имеет смысла, веток в округе полно.
- Эгейское море... Ты права, мне только бы поднять сотни тысяч кубометров воды из моря и выплеснуть наружу с их обитателями. Конечно, мне это жизненно необхордимо... Уже не говоря о том, что тратить силу не на защиту себя, а на добычу пропитания - глупое ребячество, как охотиться с атомными бомбами на гусей, а потом не найти парочку, чтоб отбиться от нападения соседнего государства. Кианохет не дал вытряхнуть себе мусор в лицо, отклонившись в сторону. С какой это такой радости, он будет доставлять такие мелочные удовольствия какой-то девчонке? Может молоть сколько хочет языком, но физически пусть держит себя в руках. Он бы даже что-нибудь сделал бы в отместку, если бы был менее сдержан, но... Нет, не сделает. Слова на счёт "с вас" и так далее он проигнорировал, не удостоив их даже ответом. Ветки, которые он собрал, великодушно были скинуты в костёр, дабы получился приличный для готовки огонь. Дерево, поваленное девушкой совершенно ни к чему, Мелас отпихнул ногой подальше, чтоб не мешалось, а бутылку с маслом убрал в мешок.
- Похоже, будет забавно. - Киано улыбнулся в сторону Серены. Действительно, теперь раздражение от громкоголосой девушки прошли и осталось лишь странное чувство...  То ли веселье, то ли какие-то крошки сарказма остались внутри.

Maria Vasilikioti

Можно было и дальше пререкаться до посинения, но прилив ярости с помощью масла успешно потушен, а на небе активно темнело, да и чрезмерная свежесть воздуха откровенно намекала на грядущую непогоду.… Нырять в штормовое море – не самое большое удовольствие, зависим ты от воздуха в легких, или нет. Потому с добычей пропитания следовало поторопиться. Особенно с учетом того, что Мария имела целью не только ловлю омаров, как таковую.

Проплывая на Гиппи под водой мимо одного из утесов, торчащих на выходе из бухты, Мария обратила внимание на какие-то черепки, остатки деревяшек, а местами и почти целые амфоры, полупогруженные в ил у его основания. С большой долей вероятности это был так называемый «стихийный алтарь» - место, проходя мимо которого суеверные моряки бросали в море дополнительное, помимо официального храмового,  жертвоприношение морским богам – чтобы вернуться. По аналогии в современности таким образом поступают туристы в старинных городах, бросая в фонтаны на площадях монетки. А раз так, наверняка там помимо всяких масел, шкур и прочего валяются и деньги – золото или серебро, или что у них тут в ходу. Амфитрита – добрая богиня, она наверняка позволит Хранительнице «пошарить в кошельке» за жертву малую. Надо будет только чайку поймать…

Потому Мария, глядя на возящегося с ветками и сбитой ею макушкой деревца Меласа, только покачала головой и вздохнула:

- Ах, Киа, Киа.… Всем ты хорош, когда не звенишь своей самцовостью на всю округу… Никто тебя, умника, не просил определяться с общим количеством залетевших сюда «героев», но кто-то мог попасться тебе на глаза, и тебя спросили именно о том, что ты видел. Да ты и сам это прекрасно понимаешь, но повыпендриваться же надо, да? И только такое чудо, как ты, мог начать понтить вздыманием морей и вытряхиванием его содержимого на берег при помощи техники – нормальный человек просто понырял бы на мелководье и наловил бы рыбки к ужину. Для этого не надо отращивать жабры или дышать под водой, достаточно просто уметь плавать. Впрочем, не буду разводить «беседы в пользу бедных» - надо успеть добыть хоть чего-нибудь до темноты. Тебя не переспоришь, мачо-мэн.

И, еще раз покачав головой, она рассмеялась и пошла на берег.

… А на берегу – хвала Амфитрите, доброй и милостивой! – её поджидал первый за этот нервозный день приятный (да какое – приятный, просто роскошный!) сюрприз в виде испуганно озирающегося и часто дышащего, сбивая панику, Эшли Спенсера.  Парень стоял возле тех самых причалов, у которых она собиралась добывать пропитание, растерянно зыркал по сторонам, пиджак и портфель валялись прямо на песке.… Все ясно, только что прибыл. Ох, какая же радость видеть хоть одно не надутое и не выпендривающееся лицо, на самом деле!

Во весь опор Мария рванула к мужчине, и бросилась к нему на шею, влепив со всей радости ему в щеку звонкий поцелуй:

- Эшли!!! Солнце мое перепуганное, какая удача.… Как же я рада тебя видеть!

Слегка отстранившись, она довольно на него пожмурилась и сказала:

- Подбирай свои манатки и пойдем, посидим на причале – мне надо тебе много чего рассказать, хотя я и сама кое-чего недопонимаю.

Они уселись на край причала, свесив ноги вниз, смотрели на темнеющее небо и тихо плещущиеся о сваи волны, и Мария рассказала Эшли все, что знала сама. Можно было и не рассказывать – навыки Эшли позволяли ему «считать» информацию с неё напрямую, но расстроенному парню наверняка был бы приятен звучащий голос, да и ей не мешало бы упорядочить мысли, проговаривая данные вслух.

- Судя по всему, друг мой ситный, мы с тобой, и много других Хранителей внезапно оказались в Древней Греции, вероятнее всего - по воле наших покровителей. Вряд ли для проведения Игр, как таковых, глупо было бы такое предполагать. Скорее всего – еще одна «проверка на вшивость». А значит, будут и столкновения, и инциденты, и загадки какие-нибудь или головоломки.… Здесь Силвер – ты, я, Мелас, здесь Эгейнст – Серена Ди Лаурентис, значит, поблизости будет и Огонь. Сомневаюсь, чтобы нас перебрасывали выборочно, за какие такие заслуги? А если всех – значит, и Кестлер тоже тут. Прэлестно…

Сарказм, прозвучавший в голосе девушки, можно было на хлеб намазывать вместо масла – лидер огненных всегда вызывал у неё стойкое неприятие, что уж тут поделать.… Вздохнув, Мария поболтала ногами и продолжила:

- Одно в этой «картине маслом» надежду дает – если огненные здесь, можно будет поискать Фрэнки. Уже плюс. Ну и наших остальных надо выискивать, особенно Эльжи и Мел – у девчонок же боевых техник с гулькин нос, а то и вовсе нет, пропадут нахрен! Если сюда попали Хранители, значит, попали и Носители, не дай богиня - девчата им попадуться на глаза... Вместе мы - сила, хотя я сегодня была в сантиметре от того, чтобы Меласу башку открутить, достал меня за сегодня этот мачо-мэн капитально, блин… Неизвестно, насколько мы тут задержимся, так что будем обживаться, и надо прикупить крышу над головой, значит, нужна монета… Я тут, когда на Гиппи по бухте прокатилась, засекла одно лакомое местечко по части золотишка, хочу разведать, да и на ужин надо найти что-то существеннее сухарных припасов Кианохета, а то ноги протянем, не дойдя до Афин. В мешок я омаров наберу, у них тут, прямо под мостками хорошая колония расположилась. Можно будет запечь их в ямке, в листьях, и поесть всласть. А потом сплаваю до подводного банкомата, но хорошо было бы хоть что-то найти, куда сложить находки, мешок же будет занят…

Маша встала на помосте и, совершенно не стесняясь и не отворачиваясь, стянула с себя тельняшку, оставшись практически без ничего, тоненькие кружевные стринги одеждой не счел бы даже слепой. Большая поклонница «топ-все» загара и постоянная посетительница нудистских пляжей, к своей наготе девушка относилась, как к данности: как говорится, «ничего личного», а я такая, какая есть. При Меласе же она отворачивалась только лишь для того, чтобы избежать его лекции о неприличном поведении, господин судья иногда бывал занудлив в этих вопросах до ломоты в зубах. Потому, раздевшись, Мария просто протянула Эшли тельняшку и попросила:

- Покарауль пока, солнце, а то она уже почти просохла, жалко было бы мочить заново. И, может, пока я нам омаров собираю, поищешь чего-нибудь, куда можно злато-серебро собрать, а? А то ж мне еще потом чайку белоперую на жертву богине отлавливать. Бе-е-е... И травки-приправки какие-нибудь не помешали бы. Блин! Я же не биолог. Хотя лаврушку с лимоном от остального отличу, факт. Эх-ма...

Маша скривилась – не любила она убивать животных, да и по кустам лазить в темноте не прельщало. Но если надо, то.… Послав Эшли воздушный поцелуй, Мария, расмеялась, и зажав торбу в кулачке, легко и изящно спрыгнула с мостков, почти без всплеска уйдя под воду.

Maria Vasilikioti

…С самого детства Маша подлинного спокойствия достигала, только окунувшись в набегающую волну. И не так, чтобы просто поплавать, а именно укрыться в волне – с головой и на дно. Даже не будучи Хранительницей, девочка Маша часами ныряла на мелководье – глазела на крабиков, рачков и морских коньков, выискивала устриц, потешные ракушки и брошенные монетки. Получив талисман и открыв первую технику, а заодно – возможность обходиться без легочного дыхания, поглощая кислород из воды порами кожи, Мария ныряла на глубину при каждом удобном случае. Особенно – если надо было привести мысли и чувства в порядок, ибо только там, в мерцающей и колышущейся тишине её душа обретала крылья…

…Набрать сумку омаров, крепеньких, увесистых, времени много не заняло – под мостками у свай комфортно расположился целый омаровый мегаполис, только знай собирай. Выбираясь на берег с грузом, Маша не могла не рассмеяться, глядя на Эшли и его крикливых визави, терзающих остатки того, что когда-то было бутербродами.

- Эш, пятая техника в действии, а? Оружие массового поражения!

Когда она подошла поближе и поставила шевелящуюся суму у ног приятеля, то заметила и набранные где-то в кустах душистые травы.

- Какая же ты умница, Эш…

И в самом деле, только чуткий, деликатный Эш мог не только услышать её «мысли вслух», но и реализовать их, сэкономив ей время, потому как смеркалось довольно быстро, а еще надо было жертву принести.… Однако,  кого из этих прожор пернатых выбрать?

Чайки деловито собирали у ног Эшли последние ошметки его несостоявшегося обеда, а Мария разглядывала их, предаваясь очередным сомнениям: ей никогда легко не давался выбор животного «на убой». Тут она заметила, как одна мощная, крупная чайка атаковала птицу поменьше, которая оказалась более удачливой и промыслила хлебную корочку. Не давая разбойнику отобрать у слабого добычу, Маша перехватила птицу, прижав руками крылья к туловищу, и подняла её с земли со словами:

- Жадность фраера сгубила, дружок.… Или подружка?

Выяснить этот вопрос получше разгневанный пленник не дал, пронзительно крикнув по-чаячьи девушке прямо в лицо. Маша раздосадовано сплюнула:

- Вот козел! Напугал… Однозначно – мужик…

И, подмигнув Эшли, она зашла в воду по колено, вздымая дрыгающуюся птицу на вытянутых руках на уровень лица. Мерно и внятно, во весь голос, она произнесла ритуальный парафраз на древнегреческом, излагая просьбу уже на современном диалекте:

- О софотата Амфитрита, мэтер тэс тхалассэс кай кюриа тон гюдатон! Сюнагонидзе эмин кай го той кеймелион эстай дорон экс эму! Дозволь, богиня, Хранительнице твоей изъять лепту малую из кладовых твоих для нужд собственных, ибо в великой нужде обретаюся…

С этими словами Мария бросила чайку в набегающую приливную волну, и Амфитрита явно приняла дар – плюхнувшаяся на воду увесистая, ничем не сдерживаемая птица не смогла даже шевельнуть крылом, и мгновенно исчезла под водой без следа, не оставив на поверхности даже перышка в доказательство своего существования. Маша опять вышла на берег и потянулась к Эшли за пакетом:

- Ну вот.… Теперь можно смело лезть к алтарю. А то без спроса нельзя – сокровища однозначно могут охранять всякие кусючки…

Видя, что Эшли разволновался, Мария хихикнула и помахала на него пакетиком:

- Эш! Мне хищники морские не опасны.… Если они не мифологические, конечно. Только они до алтаря добраться не дали бы. Накроет акулешка какая-нибудь пузом амфору с монетами, и попробуй вытащи из-под неё хоть драхму! А так – пропустят.

Она скептически осмотрела небольшой, хотя и плотный пакет с пластиковым зажимом на конце, поморщилась и сказала:

- Невелик рюкзак, но это ничего – сколько бы сюда ни влезло, будет больше, чем у нас есть сейчас. А вернуться никогда не поздно. Ладно, солнышко, поскучай без меня еще немного, посиди на бережке, да смотри, чтобы ужин не разбежался.… Пойду до банкомата сбегаю.

Она послала Эшу воздушный поцелуй и вошла в море, добираясь до глубины пешком, а заодно пристраивая пакет за лямочку стрингов, которая должна была изображать в этом подобии трусов боковину. Ну не в руках же его тащить, в самом деле?

Maria Vasilikioti

…Интересно, а Хранителя Амфитриты может прихватить кессонная болезнь? Если перестараться с погружениями?

Такие мысли периодически Марию посещали, особенно тогда, когда она, увлекаясь исследованиями морского дна, уходила вглубь достаточно далеко, чтобы начать чувствовать убийственные тиски нависающей над нею толщи вод. Может – и не прихватит, но рисковать и проверять на своей шкурке не хотелось, потому девушка всегда внимательно прислушивалась к ощущениям, чтобы своевременно всплыть в случае чего. Пока, хвала Богине, все складывалось удачно. Вот и сегодня, направляясь под водой в сторону примеченного утёса, Маша поняла что глубоко «заныривать» не придётся – уже на подходе к намеченной цели стало ясно, что «склад полезностей» расположился на площадке-уступчике, аккурат на границе опасной зоны.
Даже издали просматривались кучки каких-то деревянных обломков, покрытых слоями ила, горловины разбитых амфор, несколько крышек от сундуков или ларцов – под слоем ила и ракушек и не угадаешь, чего именно.… Вообще-то (еще одна странность, кстати) на глубине зрение Марии, на которое она и так не жаловалась, существенно улучшалось, и ей даже в современном, напичканном всякой техникой для подводного плавания, мире не было необходимости брать с собой что-то для подсветки типа фонарика – независимо от времени суток на поверхности, под водой для неё всегда сохранялись фосфоресцирующие сумерки. Маша все эти «интересности» относила к развитой технике «открытых глубин», потому никогда не жалела времени на тренировки – вдруг еще чего новенького откроется?

…За размышлениями Маша даже не заметила, как вплотную приблизилась к уступу, и зависла над ним, пристально вглядываясь во взбаламученную её приближением донную взвесь. Естественно, за мутью что-то разглядеть было проблемно, пришлось пережидать, пока все осядет. И в какую-то секунду Мария поняла, что выжидает она уже не одна – повернув голову, девушка обнаружила, что бок обок с ней за шевелениями ила наблюдает огромная, не меньше трех метров в длину, мурена. Россыпь золотых пятнышек по пурпурной шкурке, длинное лентовидное тело, струящееся по течению, как флаг на ветру, огромные немигающие глаза, голова размером с руку девушки, увенчанная полуоткрытой пастью, внутри которой проглядывали огромные, обращенные внутрь зубы размером с мизинец… Девушка замерла, во рту стало подозрительно сухо и она судорожно сглотнула – удрать от такой бестии просто невозможно, а в том, что при желании тварь и голову ей откусит, не глядя, Мария не сомневалась. Но хищница не проявляла агрессивности, только повернула голову в её сторону и уставилась на неё. И через некоторое время в мозгу Марии всплыло имя – Хет. Так звали мурену, охранявшую эту территорию, и она была готова помочь.… Уловив момент, когда девушка её «услышала», рыбина медленно подплыла к небольшому прямоугольнику, едва торчавшему из песка и сплошь покрытому ракушками, и зависла над ним. Указание более чем ясное – все, что нужно, находится здесь.

Мария осторожно приблизилась к крышке занесенного песком сундучка и попыталась сначала открыть без раскопок. Не вышло – замочек явно находился «ниже ватерлинии».  Пришлось основательно поковыряться, уворачиваясь от поднятой песчаной мини-бури, прежде чем девушка докопалась пальцами до дна поклажи и выдернула её на поверхность.

Даже в воде сундучок оказался увесистым, и его аккуратно, с учетом того, что древесина основательно прогнила, пришлось отволочь на свободный от песка камень. Покрытый черти чем замок открываться тоже не пожелал, и Маша озирнулась в поисках подходящего «ключа», то есть булыжника, которым по замку можно было хорошенько врезать. Выручила Хет, подтолкнув к ней носом искомое. Машинально Мария погладила мурену по голове, запоздало подумав о том, что подлобная глупость и к потере пальцев привести могла бы, если бы не Богиня.… А потом она стукнула раз-другой по запору, сбила его и откинула крышку. Девушка и мурена с любопытством заглянули внутрь. Золото. Много золота…

Набивая мешочек кривоватыми, плохо отчеканенными монетками, Маша отстраненно размышляла о том, куда же и с какой целью следовал тот корабль, с которого принесли столь значимую жертву. А еще она думала о том, что за один раз, разумеется, она весь груз унести не способна, а потому сундук надобно припрятать – мало ли, на что еще могут деньги понадобиться? Закончив наполнение пакета, она аккуратно прикрыла крышку находки и для верности положила сверху тот  камень, которым сбивала замок – и крышка течением не откроется, и ориентир хороший. Потом она, уже без опаски, еще раз погладила мурену по вытянутой голове, старательно обходя на расстоянии сектор смертоносных челюстей, и отправилась восвояси, на берег, где её поджидал наверняка продрогший Эшли….

Однако мурена рассудила по-своему. То ли скучно ей было столько времени проводить в одиночестве на глубине, то ли Мария ей так уж понравилась, но рыбина отправилась к поверхности вслед за девушкой – играя с ней, скользя вокруг неё бесконечной лентой и дружелюбно подпихивая её свободною руку головой с требованием очередной порции ласки. Так они и появились из воды в поле зрения Эшли – девушка по пояс в воде и струящаяся по её телу огромная мурена, ластящаяся, как котенок.

Отвисшая челюсть Спенсера была для Маши приятным дополнением к успешному завершению вылазки, потому она, все еще стоя на месте, подняла в воздух полный золота пакет, потрясла им, и, смеясь, крикнула парню:

- Её зовут Хет!

Довольная мурена пару раз щелкнула челюстями. А Мария, в последний раз погладив свою спутницу, сказала:

- Плыви домой, девочка, тебе на берег нельзя… Я тебе еще навещу попозже. Обещаю…

Золотисто-пурпурная лента скользнула по ней в последний раз и утекла в море, а Мария вышла на берег, и, поигрывая пакетом,  тоном скучающей львицы сообщила:

- Достопочтенный сэр! Когда будете нам приобретать дом с мезонином, будьте любезны проследить, чтобы в наличии был задний двор и зона для барбекю…

Потом не выдержала, фыркнула смешком и добавила:

- Хотя я сейчас так хочу есть, что даже сухарь Меласа проскочил бы «на раз».

Maria Vasilikioti

Бедный, милый, офигевший от увиденного Эш…

Ну, так уж парню и не повезло, что дамы, его окружавшие, вечно норовили его удивить чем-нибудь этаким. И Эльжи, которую люди, не знающие её и недалекие, норовили классифицировать, как «botanikus vulgaris», способна была под настроение отколоть такое коленце, что даже у шкоды - Марии глаза становились квадратными, и тихоня Мелани, которую записные острословы Сильвера именовали «за глаза» не иначе, как «мадам Стебль», в состоянии аффекта могла пойти против Химеры с лозинкой наперевес и поколотить чудовище теннисной туфлей, а что уж говорить о самой Марии? Маша все удивлялась, как еще ото всех её проделок беднягу Эшли кондратий не посетил…

Чувствуя себя настоящим свинтусом по отношению к чувствительному к внезапностям другу, Маша поспешила придать своей физиономии самое-самое извиняющееся выражение и успокоить его объятьями (позабыв, между прочим, что сама стоит практически голая):

- Эшли, милый ты мой… Ну прости меня, пожалуйста, я не хотела тебя пугать… Ты что, решил, что я на ней верхом прикатилась?! Глупости какие! Она просто так крутилась вокруг меня, наверное, ей просто понравилось об меня тереться…

Эшли внезапно пробормотал что-то про замену барбекю, сунул ей сухую тельняшку и, быстренько подхватив торбу с возящимися в ней омарами, преувеличенно энергично затопал в направлении стоянки. Тут до Маши дошла двусмысленность ситуации, особенно в контексте трения мурены по телу девушки и последующего трения этого самого тела об мужчину. Покраснев, как мак, Мария мгновенно напялила тельняшку на себя, и, обозвав себя мысленно «бесстыжей задницей», поспешила догнать Спенсера, усиленно делая вид, что просто так прогуливается. И не важно, что Эшли прекрасно мог прочесть её раскаяние без озвучки – оставшимся там, на стоянке, совсем необязательно было знать об этой досадной оплошности. Ну совсем необязательно…

…Впрочем, узнавать было некому. Ни Ди Лаурентис, ни Меласа, ни коня.… Хм… Её амуниция так и висела на кустах, и даже, по ходу кое-что уже высохло, сам костер горел.… Значит, исчезли они недавно. И, вероятнее всего – по собственной воле, поскольку видимых следов борьбы не было. Под недоумевающим взглядом Эшли Мария вдруг вспомнила о двух предметах, которые она передала непосредственно Меласу на сохранение, и просто подпрыгнула – в радиусе ближайшего десятка километров и прямо сейчас она вряд ли найдет хоть каплю масла, а если её снова накроет «ураганом», что тогда?!

Девушка быстренько обыскала стоянку и, обнаружив свои «драгоценности» - фляжку с соком и флакончик с аромамаслом - затолканными в одну из вьетнамок, радостно поболтала флакончиком в воздухе:

- Вот! Это наша самая главная драгоценность на сегодняшний день. Мой «усмиритель». Эш, солнышко, сохрани его для меня у себя, ладно? А вообще, на будущее, надо выяснить вопрос по поводу изготовления масла в Древней Греции – где, что и как. Иначе меня даже дубиной по голове не отключишь…

Мария передала флакон Эшли и с облегчением смочила пересохший рот глотком напитка. Черт, сок тоже не вечен… Придется пополнять запас водой из ручьев. Вопрос тогда: а эту воду без кипячения вообще-то можно пить? Столько проблем с этим перемещением, честное слово…

- А по поводу странностей, друг мой, полагаю, их у нас как раз будет в изобилии. И исчезновение Меласа с Сереной – как раз не странность. Эти двое уже были вместе, когда я сюда вылезла, и откровенно сказать, при том состоянии духа, в котором я тогда пребывала – я была далеко не самое желанное общество. Это я уже в море успокоилась, и жертву маслом принести успела… Так что решили, видимо, и дальше двигаться малым составом – только и всего. Дай им Богиня добраться только благополучно, куда они там поехали... А нам, душа моя, предстоит знатно поужинать! Так что ставь суму вон к тому кусту, и давай займемся готовкой. Комбинезон у меня вроде бы сухой, так что я оденусь и наберу сушняка для костра, а ты, если тебе не трудно, поищи каких-нибудь широких листьев побольше – я в них омаров буду заворачивать. Договорились?

Маша подмигнула Эшли, протопала к кусту–сушилке, сдернула с него действительно высохший комбинезон, оделась, покрутила в руках еще мокрые тапки – черт, и почему обувь вечно сохнет дольше?! – и пошлепала вокруг стоянки босиком, подбирая валявшиеся кругом во множестве сухие ветки и сучья. Ночь обещала быть долгой…

Maria Vasilikioti

…Когда спящий Эшли пробудился, он принялся извиняться, за то, что его вырубило на час. Маша только рукой махнула, ерунда, мол. Хотя на самом деле уставший парень проспал битых два часа, и по прикидкам Марии, было уже за полночь.… Точнее определиться было сложно – небо затянуло и звезды попрятались. У Эшли на руке были часы, но теребить спящего? Зачем?
Пока Спенсер спал, Мария тоже не сидела без дела – поддерживала равномерный огонь, аккуратно подбрасывая ветки в костер, и попутно полировала золой вытащенные из моря монетки.

Не смотря на небольшой объем пакетика, который ей презентовал Эшли, в него влезло сорок восемь небольших, размером с советскую двадцатикопеечную монетку, золотых драхм. Сколько Мария помнила, в Греции, хоть в древней, хоть в современной, драхмы были серебряные, а эти, золотые, имели хождение в Персии, и назывались то ли дариками, то ли дариусами.…   Интересно, так они по-прежнему бедны, или уже богаты?  Мария отложила выяснение этого вопроса до пробуждения Эшли, а сама занялась выкапыванием из земли поспевшего ужина.

Девушка полазила под деревьями и нарвала пяток тех же больших листов, похожих на лопух, в которые Эшли запихал омаров, а потом аккуратно сдвинула суковатой палкой угли с импровизированного духового шкафа и расковыряла рыхлую землю по второму кругу.

Омары уже были готовы и пахли умопомрачительно. При помощи двух палок Мария вытащила из ямки горячие травяные кулёчки, а потом засыпала землю обратно и вернула угли на место, добавив в них остатки веток, потому как омаров надо разделывать при свете и – пока они горячие, иначе потом скорлупу колоть придется только щипцами.

Пока же с разделкой добычи легко справлялся и «мульти-инструмент» Эшли. Буквально через двадцать минут кругом валялись опустошенные скорлупки, а на сорванных лопухах исходили парком сочные хвосты и массивные куски деликатесной мякоти из панцирей и клешней.

Посмотрев на тот свинарник, который она развезла, Мария покачала головой и, собрав сначала крупные куски, а потом и мелочь, отнесла несъедобные ошметки к ближайшему дереву – пусть хоть там валяются, а не посреди поляны. Потом сходила еще на берег и вымыла руки от золы и липковатого сока омаров, и успела вернуться как раз к тому моменту, когда костер начал явственно затухать, а Эшли, учуявший, видимо, запах еды – протирать глаза.

Маша протянула ему первую увесистую листовую «тарелку», и, когда он взял её, сказала, ткнув пальцем в надраенное сокровище:

- Там, между прочим, не просто монетки, а дарики. Как думаешь, мы таки разбогатели, или надо будет это золото по весу на скотину менять?

Eljbet Olech

Алтарь для жертвоприношений =====>

Эльжбет пригнулась к шее коня, почти ложась на нее – так было меньше риска свалиться. Поводья девушка не трогала вообще – а толку, вот потянет, и конь, повернув, сбросит ее на землю. Стоит ли говорить о том, что Эль первый раз в жизни влезла на лошадь? По-моему, это и так ясно. Ситуация осложнялась тем, что древние греки еще не изобрели стремян, так что держалась, вернее, удерживалась Эль исключительно на доброй воле.

То, что жрицы гордо именовали «безопасной дорогой», на деле являлось довольно узкой тропой, петляющей между вековыми деревьями – Эльжбет оставалось только надеяться, что умное животное само выберет правильный путь. До Афин, если верить канувшему в небытие Фидиппиду, она доберется задолго до рассвета – часов в клятой Элладе, разумеется, тоже не было.

Время в пути тянулось бесконечно медленно; судя по положению Луны, проглядывающей сквозь ветви деревьев, перевалило за полночь. Эль поймала себя на том, что время от времени начинает проваливаться в сон; конь шел размеренной рысью, так что девушку почти не трясло, и она действительно рисковала уснуть и упасть. Пересилив себя, Эльжбет села прямее; затекшая спина тут же дала о себе знать. Постепенно лес начал редеть, и, наконец, Эль оказалась на тракте. Вот это уже была настоящая дорога: на ней могли разъехаться две телеги, или двигаться в ряд четыре всадника. Однако сейчас, к превеликой радости девушки, тракт был пустынен. Вставал только один вопрос: в какую, собственно, сторону – Афины?

И вновь Эль пришлось довериться чутью коня: покрутив головой, тот потрусил налево. По правую руку раскинулись дюны, по левую темнел тот самый лес, а за ним вздымали свои вершины горы. Значит, она неподалеку от побережья. Внезапно Эльжбет окончательно выпрямилась в седле и внимательно прислушалась. Нет, не показалось: ее быстро догонял перестук копыт и чьи-то громкие голоса.

Девушке по горло хватило встреч с местными жителями, так что, не долго думая, Эль потянула-таки за поводья, побуждая коня свернуть в лес. Однако животное заартачилось, ни в какую не желая углубиться в непроходимую чащу. Эльжбет в панике оглянулась – стук копыт приближался, и громкие выкрики подсказывали, что компания приближается удалая и, видимо, не очень трезвая.

Потянув за другую часть повода, Эльжбет развернула коня к дюнам. Вот в эту сторону он направился охотно, более того, почувствовав свободу открытого пространство, пустился резвым аллюром, так что Эль, забыв о поводьях, буквально вцепилась в гриву, болтаясь в седле, как куль с мукой. Покрывало слетело с головы и теперь реяло сзади, как флаг.

Легкие наполнил свежий морской воздух, а на языке появился привкус йода, но Эльжбет думала только о том, как удержаться на спине коня. Внезапно за одной из дюн замаячил тусклый огонек гаснущего костра. Конь, к ужасу Эль, направился прямиком в ту сторону. Все еще сжимая гриву, Эль нашарила левой рукой поводья и натянула их. Разумеется, боевой конь тут же остановился, как вкопанный – а девушка, вскрикнув, перелетела через его голову и кубарем покатилась по песку – к счастью, мягкому и рыхлому.

Падение вышибло воздух из легких, так что сейчас Эль лежала, как рыбка в сетях, запутавшись в покрывале, и хватала воздух, молясь, чтобы успеть отдышаться прежде, чем люди у костра проснуться и подойдут посмотреть, что это свалилось практически на их головы.

Ashley Spencer

Как вы относитесь к насильственному пробуждению через час после того, как сну все-таки удалось вас сломить? Эшли относился негативно. Но, Маша вовсю пользовалась его благосклонностью, так сказать, на правах лучшей подруги. И он все-таки позволил себя растолкать, приоткрыв глаза и недовольно ворча.

Окончательно проснуться его заставила пламенная Муськина речь, в основном состоящая из жаргонизмов. Эшли вскочил на ноги, как ужаленный, по-началу ничего не понимая, но заметил, что Маша радостно обнимает... Эльжи?! Спенсер замер, со смесью шока и радости на лице. В душе хранителя воцарилось смятение, состоящее одновременно из волнения и растерянности.

Из секундного ступора его вывел легкий толчок в плечо. Мужчина на автомате провел ладонью по ухоженной лошадиной морде.
"Какой морде?!.." - Эш скосил взгляд вправо, мгновенно поняв, как Эльжи добралась сюда.

Мягко щелкнув коня по носу, дабы не приставал, Эшли подошел к Эльжбет, которую Маша все-таки соизволила опустить на землю, и ласково, почти незаметно, коснулся пальцами ее ладони. Несмотря на внешнее спокойствие (хвала Антеросу), взгляд мужчины выражал волнение. Однако, стоило их взглядам пересечься... В общем, ясно.

"Какие же древние греки свиньи..." - возмущенно подумал хранитель, молча, с легким прищуром смотря на девушку. Благо, Эль ничего себе не сломала и теперь ей ничего не угрожало. Волноваться можно было лишь по поводу ее усталости.

- Ты ноги не стерла?.. - нахмурился Спенсер, посчитав, сколько времени Эльжи провела "в седле". Он знал, что - нет (поистине чудо), но спросить вслух требовала совесть.

Кажется, теперь, последние сутки казались ему не такими уж и жуткими - даже включая искажение времени.

Maria Vasilikioti

Пока Мария вводила Эльжи в курс дела она, балаболя языком без умолку, успела еще пособирать остатки разбросанных вокруг костра сухих веток и заново запалить костер при помощи сухих кусочков коры, мха и зажигалки Эшли.

- Эль, представь себе, - вещала она, стоя на четвереньках у кострища, и в паузах активно дуя на разгорающиеся дровишки. – Я сегодня только подумала, что надо Ло позвонить и сказать, что скоро приеду, и тут – нате!.. Соскучилась я по вам – просто жуть.… Вышла на берег, на Меласа с Сереной наскочила.… А Эшли уже позже вывалился почти что мне под ноги на берег… Мы тут уже деньжат немного напромышляли, кстати!.. И сейчас тебя ужином покормим, правда, холодным, но уж посуды на разогрев нету…

Тут Мария покинула уже хорошо занявшийся костер, вытирая лицо от попавшей на него золы, и, наконец, обратила внимание на то, что её друзья ведут себя по отношению друг к другу как-то … загадочно, что ли. Какие-то взгляды друг на друга искоса, явно норовят за ручки подержаться и сами от этого шарахаются, а Эльжи явно в шоке от встречи, хотя глаз с Эшли не сводит…
«…Та-а-а-кс, с этой парочкой все понятно!», - засмеялась она про себя. – «Молодцы какие… Честное слово, молодцы! А Эш, посмотри на него – настоящий партизан, ни словечком не обмолвился. Хомяк!».

Маше было радостно от осознания того, что двое самых близких её друзей нашли друг друга. И почему-то перед глазами вдруг нарисовалась картинка: Эшли, Эльжи и маленькая Эшли-копия у неё на руках.… Ха! И пусть только скажут, что я не буду крестной!

Мария хихикнула про себя и решила, что парочке надо дать время выговориться всласть, а может, и еще кое-чего сотворить – отдельно от её неугомонной персоны. Потому она напустила на себя самый что ни есть деловой вид, и бодрым шагом направилась к пристававшему к Эшли коню. Взяв того за гриву, она официально заявила:

- Знаете, дорогие, у меня был такой жутко насыщенный день… Мне жизненно необходимо поспать. Эш, ты покормишь Эльжи, ага? Там вон, под лопушками, еще две «тарелки» деликатесов утра дожидаются.… Ну и расскажешь ей тут все, ОК? А я животинку на траву выведу и спать завалюсь, уже не обессудьте.

И, потихоньку подпихнув Эшли под задницу коленом по направлению к Эльжи, она демонстративно от них отвернулась, похлопывая жеребца по шее и ненавязчиво разворачивая его в сторону куртинки сочной зеленой травы, которой, ему, по идее, до утра хватит объедать.

Затем Мария вернулась к «спальным местам», улеглась спиной к костру, укрылась в нахалку пиджаком Эшли и положила голову на его портфель. Словно припомнив что-то, обернулась к парочке через плечо, показала им язык и сказала:

- Спокойной ночи, зайчики! Меня до утра не будить, не кантовать, при пожаре выносить первой…

И, обняв портфель покрепче, она, улыбаясь, очень быстро погрузилась в сон.

Eljbet Olech

Эльжбет было прекрасно знакомо это выражение: если оно появлялось на лице Маришки, можно с уверенностью сказать, что она что-то задумала. То же самое касалось манеры подруги предоставлять другим людям самим разбираться между собой (да взять хотя бы день, когда они с Эшли познакомились: ведь Маша тогда внаглую дезертировала из комнаты). Очень тактично, да, но в данной ситуации – неуместно.

«Чего это она спать засобиралась? Селена всеблагая, неужели Маша решила, что мы… Глупо, ох как же глупо…»

Эшли, похоже, был одного мнения с Эль, потому что вовсю прожигал суетящуюся Маришку взглядом – к счастью, молча. Эльжбет закусила губу и уставилась в костер, силясь унять охватившую ее дрожь: небо заволокли тучи, а в пасмурную погоду хранительница всегда чувствовала себя – хуже некуда. Подтащив колени к груди и обхватив их руками, Эль сжалась в комочек, глядя сквозь огонь на устраивающуюся по другую сторону костра Машу. Радость, вспыхнувшая в груди при виде друзей, медленно вытекала, как воздух из сдувающегося шарика.

Спенсер приблизился – только для того чтобы положить перед ней то, что Маша назвала «деликатесом» и складной ножик, а после уселся в двух шагах, бросая в огонь зеленые листья и наблюдая за тем, как они чернеют и съеживаются. Эльжбет поймала себя на том, что все еще глядит на его профиль, четко очерченный светом костра, и отвернулась, опустив голову и рассматривая теоретически съедобное нечто.

- Я не голодна, - «И ты об этом прекрасно знаешь, черт возьми. Хватит разыгрывать спектакль, Маришка и правда уже спит, некому оценить твои старания».

Начался прилив – Эльжбет всей кожей ощущала, как сила богини гонит волны на берег; наступил тот час ночи, называемый «мертвым», когда засыпает все – даже совы, даже часовые на башнях. Тело охватывает истома, ток крови замедляется, мысли ворочаются вяло, а волны все набегают, набегают, разбиваясь о скалы. 

- Мхм. Чудом, - с неопределенной интонацией подтвердила Эль, не глядя на Эшли.

«Господи, неужели так сложно хотя бы сделать вид, что ты рад меня видеть… Хотя бы не смотреть так, будто я червяк, высунувшийся из яблока как раз в тот момент, когда ты вздумал его откусить! О, боги… Вот именно, боги. Видимо, их влияние возросло, когда мы очутились здесь…»

- Я могу постоять за себя, - заметила Эльжбет, с трудом удержавшись от того, чтобы не добавить «как ты видел».

«Эшли волнуется за меня, а сейчас злится, что его не было там, чтобы защитить, - успокаивала себя Эль, отодвигаясь от нетронутых омаров, а заодно и от хранителя. – Кого ты обманываешь, дурочка, - встрял категоричный внутренний голос. – Сейчас он, как обычно, критикует твою безалаберность. Смирись уже с тем, что Спенсер не может чувствовать того, что тебе хочется, чтобы он чувствовал. Божество у него такое, ничего с этим не поделаешь. А ты выглядишь жалко – да-да, жалко! – когда смотришь на него такими вот овечьими глазами, словно ждешь, что он обнимет тебя, и дальше все будет хорошо. Не бывает хорошо, ты в курсе? – Мхм. – Ну вот и чудно. А теперь давай, говори ему спокойной ночи, и дай нам, наконец, поспать».

- Но день и правда был тяжелый, - после паузы заметила девушка. - Спокойной ночи, - постаравшись добавить в голос как можно больше безразличия – то есть, по сути, подстроившись под тон хранителя, добавила Эль, и подвернув край покрывала, улеглась рядом с костром.

О если бы то, что девушка приняла горизонтальное положение значило, что она уснет! С одной стороны невыносимым жаром полыхал разбуженный Маришкой костер, а с другой подкрадывалась холодная и росистая ночь. Эль сжалась в комочек, глядя в костер и смирившись с тем, что уснуть ей не удастся – перекантоваться бы как-нибудь до утра, и то ладно.

Ashley Spencer

Может, он бы и сказал что-нибудь, но не успел. Маша подобралась к костру, проснувшись как-то... Внезапно. Спенсер заметил, что у девушки на лодыжке след от укуса. Это муха? Скорее всего овод. И опять Эш не успел ничего сказать.

Маша начала издалека, взяв его ладонь в свою и этим самым насторожив хранителя. Эшли нахмурился, задумчиво глядя в огонь, избегая взгляда Муськи и приготовившись выслушать что-нибудь в духе: "Дети мои...".

Все оказалось еще хуже. Мужчина зажмурился, не желая признавать очевидное. Что бы девушка не говорила по поводу пророчества и приближения своей гибели, он бы никогда ее не поддержал. Но, вдруг на самом деле возникнет выбор между жизнью одной и сотнями тысяч?.. О, боги, он просто не выдержит этой ответственности.

Ладно, Эшли бы вытерпел эти напутствия, затем вселив в лучшую подругу, да что там, она стала ему родным человечком, позитив. Благо и духу, и сил хватало. Но что дальше последовало за этим... Тааак. Хорохорься, не хорохорься - все одно. Маааш, не надо, он сейчас в костер прыгнет.

Когда Маша обратилась конкретно к нему, он чудом не покраснел. Стыдно, батенька, стыдно. Скоро третий десяток истечет, четвертый пойдет, а ты все как ребенок себя ведешь. Только Василикиоти и может вам с Эль помочь, так получается. Да, так и есть.

Ох, Маша, заботливая Маша, всегда готовая поддержать, вселить уверенность в завтрашнем дне, пошутить, сгладить острые углы, дать дельный совет.
И это Эшли за тридцатник перевалило?!

Когда подруга перешла к рассуждениям об (или "с"?) Эльжбет, ему захотелось сказать, что девушка тут не при чем, но слова Маши все-таки остановили его, оказавшись вполне справедливыми и убедительными.

Где-то глубоко-глубоко в душе захотелось плакать от одного вида грусти и подступающих слез в глазах Марии. Спенсер проводил девушку взглядом, затем осторожно посмотрел на Эльжи.

- Инструкции получены? - на губах хранителя заиграла теплая и веселая улыбка, не смотря на весь сумбур сложившейся ситуации.

Ashley Spencer

Улыбка мужчины улетела в молоко, но он и не ожидал чего-то чудодейственного. Как обычно.
Хотя слова Эльжи были хуже пощечин, да нет, хуже всего, что может только с ним случиться, Спенсер просто не мог поверить ее словам.

Смотря ей в глаза, он чувствовал решимость и уверенность, правда ладошки девушки несколько выдавали Эль своей мелкой дрожью. Все это заставляло мужчину задуматься. Заставляло - да, но так не хотелось.

О, да ему хотелось провалиться сквозь землю от ее слов, не смотря на то, что он ей не верил. Точнее, не хотел верить. Уныние, непроизвольно родившееся в душе, кажется, нравилось Антеросу и бог, как назло, наполнял тело Спенсера энергией так, что можно было не спать суток трое, если не больше. А толку-то, если желания не спать не было? Вернее, оно тщательно подавлялось.

Эшли подвинулся к Эльжи, сидевшей к нему спиной, чувствуя, что талисман остывает, словно настораживаясь. Хранитель обнял девушку за талию, положив голову ей на плечо.

- Что бы ты не говорила... Мне все равно, - пробормотал мужчина, не собираясь выпускать Эльжбет из объятий. Он осознавал, что ради этой девушки, нет, женщины, готов сделать все, что угодно. Но только не оставить ее. Он любил ее безумно, даже не осозновая этого. То чувство, которое Эшли ощущал, было необычно хотя бы потому, что ему не с чем было сравнить.

Сердце бешено стучало об ребра, организм старался максимально эффективно побороть зарождающуюся где-то в груди боль. Ведь боль эта по большей части есть самовнушение, так что Антерос лишь создавал в сознании хранителя иллюзию боли. Но, черт побери, морально это было ощутимо.

Ashley Spencer

Талисман Антероса быстро выкачал из хранителя много энергии, поняв, что Эшли не собирается сидеть с кирпичеподобным лицом и делать вид недоступного всему миру гения, который обижается на Эльжи. Глупость сущая.

Потому, когда девушка предложила ему ложиться спать, Эш с радостью поддержал эту идею, но вспомнил о Марии. Может, пойти на берег? Это было бы разумно - прийдти и успокоить друга. Но что-то Спенсера остановило... Либо уверенность в том, что завтра все будет по-другому, но хорошо, либо чувство - что-то изменилось даже в самом воздухе, что мешает принимать решения трезвые и, поистине, взрослые - все-таки пора уже.

К тому же приятная истома счастья, пусть недолгого, но такого желанного, медленно разливалась по венам, погружая в какую-то неестественную дрему. Это было так здорово, что приходилось сдерживать вымученную, но искреннюю улыбку.

В прямом смысле "уложив спать" Эльжбет, Эшли откинулся спиной на камень, тут же тихо ойкнув. Стоило не забывать, что камни по природе своей - твердые, и больно бьют наглых, ошалевших от сдерживаемой радости, хранителей. Стоит послчувствовать камню, да.

Спенсер так и не спал всю ночь, просто лежал с закрытыми глазами, перебирая в памяти воспоминания последних лет, когда жизнь его, как хранителя стала яркой и полной достойных воспоминаний. Но ощущение того, что он не зря проживает жизнь уже зарождалось в его душе, но пока что неуверенно, словно готово было в любой момент исчезнуть.

Ночью было довольно прохладно, но, нагревшаяся за день земля и постоянно поддерживаемый огонь окоченеть не давали.
Все было славно, да. За одним только исключением.
Эшли все-таки сильно беспокоился за Машу.