Artur Koestler
То, что происходило дальше, иначе как чудом назвать было нельзя. И, нет, дело не в том, что девушка легким движением руки извлекла из своего рюкзака какую-то непонятную штуку и тот час наколдовала для хранителей одежду и обувь. Тот факт, что Дафни вдруг смогла самостоятельно справиться с обстоятельствами – вот, что по-настоящему удивило Артура.
Блондинка так быстро взяла ситуацию в свои руки, что Кестлер даже глазом моргнуть не успел. Для начала она повертела у него перед носом штуковиной в форме рога, затем объяснила, что это – рог изобилия. Отойдя на несколько шагов от мужчины, Даф прошептала какие-то загадочные слова, и вот проблема с одеждой уже решена.
- Вот, держите, мистер Кестлер. Кажется, я правильно разобралась, где женское, а где мужское, - эта мадам все больше и больше поражала Артура, так что он даже не задумавшись на автомате стал снимать с себя одежду. В редких лучах заходящего солнца, пробивавшихся сквозь ветки деревьев, было видно, как сильно Дафни покраснела, будто никогда не видела Кестлера в том, в чем его мать родила девять веков назад.
- Ну вот, опять, может, ей память отшибло, а? – как ни странно, мысль оказалась вполне здравой, но Артур не придал ей особого значения.
Хранительница отвернулась – то ли для того, чтобы скрыть свое смущение, то ли затем, чтобы не смущать самого Артура. Хотя, эту сволочь разве чем смутишь? Спустя минуту она вообще убежала куда-то в чащу леса, Кестлер усмехнулся ей вслед.
- Вроде, взрослый человек, ведет себя, как дите малое… Ви куда смелее своей матери-трусихи.
Он не имел права на такую жестокость по отношению к несчастной то ли мертвой, то ли живой ДюМорье, но ему доставляло какое-то зверское удовольствие отыграться хотя бы в собственных мыслях. Даф, кажется, и сама почувствовала, что Артур к ней холоден и несправедлив.
Перспектива потери власти над мыслями и поступками бывшего ребенка, которым для него всегда была Дафни, злила неимоверно. Немного успокоил тот факт, что вернулась девушка разбитая и расстроенная его поведением, а Артур не спешил менять свое отношение к ней. Из них двоих ребенком был как раз он. Только дети не понимают, как глупо они себя ведут, когда обижают своих близких, а он, ко всему прочему, еще и прекрасно знал, как чувствует себя хранительница, когда он так с ней обращается. Над хранителями застыла тяжелая холодная пауза, которую в нетерпении прервала Дафни:
- А как вы собираетесь отыскать всех членов вашей группировки? Афины же большие... И если отыщете - будет ли безопасно держаться вместе? Ведь если здешнему царю не понравится наше присутствие - он велит всех казнить. Тогда шансов выжить не останется совсем. Мне кажется... Почему Вы так холодны со мной? Вы не рады, что я вернулась?
Лицо хранителя не изменилось, даже взгляд остался таким же беспредметным, они просто шли, а он не спешил отвечать ни на один из ее вопросов, всем своим видом показывая, как он устал от ее болтовни. Конечно, скоро, Дафни станет такой же кроткой, милой и, желательно, глупой, потому что внезапно проснувшийся мозг девушки как-то слишком громко о себе заявляет. Надо только показать ей, как ему все равно.
Тот краткий курс немолодого отца, что он успел пройти за два года жизни маленькой Вивиан, улетучился. Остался Артур Кестлер, какой он был, есть и всегда будет. И зря люди из группировки надеялись на перемены вместе с рождением дочери.
- Я разберусь с этим, - нет, это был не обычный спокойный тон, с которым вдруг разрешались все проблемы, преследовавшие Дафни, а фраза, означавшая, что девушке не стоит лезть не в свои дела, что царь и бог здесь он, а думать - вообще не ее профессия.
Реакция блондинки была неожиданной:
- Мистер Кестлер, я хочу посмотреть! Я иду туда! Я вернусь! Там люди!
Артур вообще не услышал того, что так взбудоражило Даф, он встрепенулся и насторожился. А Хранительницы и след простыл.
- Ловко, но куда же ты от меня денешься посреди леса, - он втянул носом воздух, как хищник, вышедший на охоту, и направился в чащу, где только что скрылась хранительница.
Снова Кестлеру вздумалось ( старый параноик!), что это была не Даф, а какой-то самоубийца, решивший поиграть с Артуром в кошки мышки. Пятнадцати минут хватило, чтобы найти жертву, но что-то в ее поведении показалось странным – она не убегала, а, напротив, думала только о том, как глупо поступила, уйдя от него в лес. И, кажется, совершенно заблудилась.
Если уколы совести свойственны Артуру, то это царапнувшее изнутри чувство собственной неправоты в нем действительно появилось. Тем не менее, выдавать себя и извиняться он не спешил. Остановившись в пяти метрах от ДюМорье, Кестлер тихонько продолжал за ней следить из-за деревьев, чтобы она его не увидела. Солнце почти скрылось за горизонтом, и полутьма была на его стороне. Скоро девушка вышла к виноградникам, здесь прятаться было сложнее, но на небе уже появились звезды. Совершенно неожиданно для себя, идя параллельно с Даф, он чуть было не наткнулся на…Ирвинга Стоуна. С криками «Мистер Стоун!» девушка кинулась к хранителю Эриды и, кажется, этим спасла от разоблачения Кестлера. Артур сосредоточился – было бы совсем неприятно, если он мыслями выдаст свое присутствие телепату. Еще неизвестно, чем этот странный вечер в Древней Греции может закончиться.
